Мотивы путешествия — Дьепп — Руан — Париж — Ла Ферте — Шалон-ан-Шампань — Сен-Дизье — Нанси — Мец — Саарбрюккен — Ландштуль — Кайзерслаутерн — Франкфурт-на-Майне — Шлюхтерн — Фульда — Эрфуртh — Лейпциг — Dueben (?) — Потсдам — Берлин

• Мотивы путешествия

  В январе, 1820 года, я направил письмо членам Комитета Адмиралтейства (лордам-заседателям), с предложением предпринять путешествие во внутренние районы Африки, целью которого — определения течения и описания реки Нигер. По собственным убеждениям я решился на этот шаг, основываясь на своем опыте, и моих способностях переносить обычные трудности пеших походов; после заключения всеобщего мира¹, пройдя пешком красивые страны Францию, Испанию, и Португалию — экскурсия, в которой я конечно же сполна испытал усталость и лишения; не говоря уже о тех, которые стали привычными в походах годами ранее; среди них я мог бы перечислить два путешествия из Квебека до озера Онтарио, когда в компании с шестьюстами моряками, чьи перекошенные лица и опухшие ноги говорили мне, что я больше пеший путешественник, чем они.

  План, которому я предложил следовать, был почти таким же каким его принял Мунго Парк в своем первом путешествии; но намереваясь проследовать в одиночку и запрашивая только быть приставленным к какому-либо правительственному лицу. С такой защитой и рекомендациями, которые можно обеспечить мне я мог бы сопровождать караваны в некоторой лакейской роли, без колебаний даже продал себя как раба, если будет необходимо для достижения моей цели.

  Собираясь в одиночку, я полагался на свои собственные усилия и знания человека, которого не беспокоят проступки других. Тогда, как и сейчас, я убежден, что многие люди путешествуя вместе с целью изучения варварских стран имеют меньше шансов на успех, особенно когда они направляются вооруженными и берут с собой ценные подарки. Появление большого числа чужестранцев естественным образом должно вызывать мотивы сопротивления у местных, от зависти до страха; и опасность будет сильно возрастать от их надежды на грабеж. Смерть всей группы и как следствие неудача экспедиции вероятно, будут результатом такого плана. Трудно найти наиболее подходящего человека, чье телосложение в равной степени допускает страдания и лишения, но при этом оставаясь в порядке; и который как никто лучше объединяет множество людей, одаренных должной долей тех добродетелей, без которых ни одна экспедиция не может быть успешной.

  Ответ из Адмиралтейства был не благоприятный, они выразили нежелание поддержать такое предложение, то ли из-за заботы о моей безопасности, то ли из-за того что поддержка данной экспедиции чужда для них, или по какой-то иной причине, оставлю это на догадки читателя. Тем не менее это не снизило мою уверенность в осуществлении плана; план который я считаю более чем выполнимым мною, тем кто был поджарен в худших уголках Вест Индии в течении десятилетней службы, я бы сказал, без головной боли. Однако, обнаружив, что такого молодого командира, как я, вряд ли можно будет использовать на плаву, а тем более на берегу, я решил отправиться в путешествие, изменив только объекты и сцену, похожее на неудачное Ледьярда², а именно путешествовать вокруг земного шара как можно больше по суше пересекая Северную Азию и Америку через пролив Беринга. Я так же решил совершить путешествие пешком по наилучшей из возможных причин, потому что мои финансы не позволяли иного. Получив двухлетний отпуск, я приготовился пересечь континенты Европы, Азии и Америки.

  Предполагаю, откровенно говоря, рассказ о моих путешествиях может мало порадовать научного читателя. Признаюсь, мое невежество в области естественной истории было нормой, путешествуя пешком я бы забрал с собой любые образцы животных, растений или минералов имея к этому навык и возможности. У меня не было средств, для ношения с собой инструментов необходимых для географических наблюдений за местностью, воздуха и другими вопросами, которые обычно ожидают увидеть в записках путешественника; несколько инструментов которыми я обладал были у меня отобраны, как дальше будет описано.

  Моя первая и главная цель состояла в том, чтобы проследить побережье Северного моря вдоль Америки по суше, как сейчас пытается сделать капитан Пэрри³ морем; и в то же время отметить мои наблюдения за людьми и их поведением в различных ситуациях и этапах жизни; такое путешествие не могло не дать много возможностей для этого. Поэтому добыв необходимые документы и заполнив свой рюкзак такими статьями, которые я считал необходимыми, чтобы позволить мне бродить по дебрям, пустыням и лесам трех четвертей земного шара, я покинул Лондон и высадился в Дьеппе с пакетбота⁴.

  ---

  1. Всеобщий мир — имеется ввиду окончание войны 1812 года.

  2. Неудачное путешествие Ледьярда — речь идет о кругосветном путешествии вокруг земли 1786-1788 гг, когда на территории России (Санкт-Петербург, Москва, Екатеринбург, Омск, Томск, Иркутск, Киренск, Якутск), он был арестован и депортирован в Польшу.

  3. Видимо идет речь о Вильяме Эдварде Пэрри.

  4. Пакетбот — старинное почтовое (почтово-пассажирское) судно, которое применяли для перевозок почты морским путём.
• Дьепп

  Мое сожаление о том, что я покинул берега Альбиона, вряд ли могло быть уравновешено какими-либо приятными размышлениями о достижении берегов Франции; но, пробыв сорок часов на борту пакета, почти ничего не евши, я с радостью поддался испытаниям французских искателей за скромную цену в один франк; и, неся рюкзак за спиной, направился к одному из самых любезных увеселительных заведений, о чем говорили простые слова logement à pied ou à cheval (фр. “Пешком или верхом”). Там я достал постель и ужин за ту же разумную цену, которую я заплатил за честь, оказанную мне при официальном осмотре моего драгоценного кошелька.

  Не желая тратить пять франков на получение паспорта в воскресенье, я удовлетворился тем, что посвятил день празднованию своего дня рождения, карнавала и святого Валентина; посетив то, что может считаться наиболее достойным в красивом, чистом и хорошо вымощенном городе Дьепп — убежище для порочных и пристанище для несчастных.

• Руан

  В понедельник, 14 февраля, я отправился в Париж по благоустроенной, но малонаселенной местности, в которой есть несколько приятных загородных мест и аккуратных деревень, по дороге, намного более удобной, чем дорога из столицы в Кале. На бегу я размышлял о некоторых различиях между Францией и Испанией, сравнивая легкость пересечения первой с трудностями и опасностями, сопровождающими вторую; и противопоставление раболепного, легкомысленного и обольстительного француза благородному, гордому и гостеприимному Дону. Пейзажи двух стран не менее противоположны; смелые, романтичные, плодородные и гористые черты Испании, длинные, низкие, покатые склоны и скучные, хотя и культивированные, возвышенности Франции.

  Однако примерно в миле от Руана перспектива стала более интересной. Справа и впереди вилась серебристая Сена, недра ее были усеяны судами, необычайными для этого времени года. Вдали, впереди и слева,
  стоял город Руан со шпилем его поистине почтенного собора и другими шпилями и общественными зданиями, возвышавшимися над различными частями города; еще левее ряд холмов, хорошо возделанных, спускался к ряду красивых шато и хорошеньких коттеджей; в то время как лужайки, покрытые хлопчатобумажной и льняной тканью, разложенной для отбеливания, придавали веселый и благородный вид этой части Сены.

  Я смирился с табльдотом за три франка в день имея возможность осмотреть чудеса древнего, но грязного, узкого и кривого города Руана. Собор, конечно, первый объект притяжения; но как бы ни был красив его готический дизайн или как бы ни были превосходны его современные улучшения, эффект обоих теряется из-за своеобразного недружелюбного расположения; окруженный с трех сторон грязными улочками, настолько тесными, что стены некоторых домов образуют стены собора. Интерьер соответствует экстерьеру по художественному оформлению; хотя из его мебели почти ничего нельзя увидеть, кроме огромных груд старых стульев. Я оставил это когда-то такое прекрасное, но ныне изуродованное здание, чтобы побродить по проходам церкви Святого Оуэна, прекрасного и совершенного образца готики, чья величественно возвышающаяся крыша и искусно отделанные расписные окна, по-видимому, способны внушать религиозные чувства далеко за пределы собора. Архиепископский дворец, казармы на берегу Сены, большое готическое здание, переоборудованное под государственные учреждения, и мэрия также привлекают внимание. В Руане есть сносная библиотека и зал картин, в том числе многочисленные произведения старой школы; их описание слишком выходит за рамки моих компетенций, чтобы в них можно было вникать; а если бы это было иначе, то бестактность некоторых из них вполне могла бы воспрепятствовать их приему английской публикой.

  Поднявшись на гору Сент-Катрин, я увидел реку и большую часть окрестностей, которые даже в это время года представляли собой интересную картину, где бульвары, безусловно, самая чистая часть города, тянутся с трех сторон города на большое расстояние, с собором и другими церквями; красивые изгибы реки, то ограниченные высокими меловыми скалами, то низкими лугами, с их многочисленными обитаемыми и хорошо возделываемыми островами, напоминают мне чинампы, или плавучие сады Мексики.

  Форт Сент-Катрин когда-то был сильной крепостью; хотя теперь едва ли остаток стены остается. Возможно, он был уничтожен намеренно, как явно ненужный для защиты священной территории. Сообщение через реку образовано тяжелым мостом из лодок, скрепленных друг с другом самым неумелым образом, причем деревянные балки допускают небольшой или нулевой люфт, столь необходимый во время ледохода или поднятия реки. Великая нация могла бы получить полезную информацию о плавучих мостах от Порту до Севильи.

  Я вернулся в город как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать, какое небольшое общественное мнение проявилось в связи с только что полученной информацией об убийстве герцога де Берри; и, галантно отдав свои долги статуе Орлеанской девы, удалился, убежденный, что Руан, как и другие большие города, представляет собой слишком много, чтобы его можно было увидеть, и слишком мало, чтобы заинтересовать.

• Париж

  Первая часть пути из Руана в Париж проходит по берегам Сены, затем под горой Сент-Катрин, а затем по значительно возвышенной местности. Возделывание ведется здесь в широком масштабе, но сцена неинтересна своей однообразностью и полным отсутствием ограды, напоминающих английскому путешественнику о превосходных красотах его собственной страны. Миновав несколько грязных деревень, вы доберетесь до Ле Борд’о де Винье Маньи⁵, крупного города, расположенного в двадцати восьми милях от вас. Отсюда в Париж ведет хорошо мощеная дорога через старинный город Entreuil⁶; страна здесь становится более интересной и более населенной, хотя мало что еще указывает на ее близость ко второй столице Европы. Я приехал поздно и остановился в Hôtel de Conte.

  Я оставался в Париже несколько дней в ожидании своих паспортов, для которых требовалось не менее семи подписей и столько же франков. Я был счастлив найти достойного друга в лице покойного полковника Мерсера (Colonel Mercer), который вместе со своими любезными дочерями сделал все возможное, чтобы уменьшить расходы и скуку от задержки. Однако все публичные развлечения были запрещены на некоторое время вследствие смерти герцога де Берри, что, как я подозреваю, к большому огорчению парижан, которые, какова бы ни была их любовь к великому монарху, по-видимому, мало привязаны к его августейшей семье.

  Париж всегда казался мне унылым, вероятно, из-за отсутствия у меня средств, чтобы войти в его водоворот беспутства; но так как я не был совершенно нечувствителен к этому желанию, то решил немедленно оставить его, предоставив другим задачу заново описать то, что так часто описывалось. Поэтому я отправился 20-го с намерением пересечь Рейн во Франкфурте, захватив город Нанси. В двадцати двух милях на моем пути лежал епископальный город Мо, собор которого, безусловно, заслуживает внимания, поскольку его внешний вид полностью закончен, что является редким случаем для французских соборов. Страна вокруг него низка и так же неинтересна, как и сам город.

  ---

  ⁵ В оригинальном тексте написано Bordeaux de Vigne a Magni, возможно речь идет о двух местах Le Bord’haut de Vigny и Magny-en-Vexin.

  ⁶ Не удалось идентифицировать, что это за место в текущей реальности. Единственное предположение, современный район Парижа Nanterre.

• Ла-Ферте

  Ночь провел в Ла-Ферте-су-Жуар, значительном городке на Марне, известном своей торговлей жерновами, которые оттуда в большом количестве вывозятся на экспорт. Я был слишком утомлен, чтобы наслаждаться удобствами приличного постоялого двора больше, чем постелью, состоящей только из одеяла и моего рюкзака вместо подушки.

• Шалон-ан-Шампань

  Добрался до Порт-э-Бинсона поздно вечером следующего дня, проехав через несколько значительных городов, среди которых Шато-Тьерри, красиво расположенный на обоих берегах Марны, соединенный двумя мостами, которые снова соединены островом в центре реки. Деревня здесь принимает более романтический вид, а люди кажутся более счастливыми и добродушными, в них меньше того нахального и дерзкого любопытства, столь характерного для французских нравов. Пройдя двадцать четыре мили, я достиг Шалона в Шампани. Невероятно, чтобы я миновал эту провинцию, не выпив бутылки столь знаменитого вина, которое город Эперне снабдил меня за три с половиной франка.

  Эперне с его пейзажами поистине романтичен, если смотреть с возвышенности над Шато-Тьерри. Это очень напомнило мне пейзажи на севере Португалии, недалеко от реки и моста Коа.

• Сен-Дизье

  Покинув Шалон, я направился к Сен-Дизье через холмистую местность. Дорога была плохой, но ее облегчили несколько пеших путешественников. К тому же наш путь пролегал через цветущие виноградники и очень живописные пейзажи, изобилующие лесом и водой; но грязные и многолюдные деревни повсюду раздражали взор, представляя странный и парадоксальный вид, как будто здоровье и грязь были так же близки во Франции, как здоровье и чистота в Англии.

  Я добрался до Сен-Дизье поздно вечером, чрезвычайно утомленный; остановился в приличном трактире, где было много других путешественников, наслаждающихся комфортом субботнего вечера, когда тратится лишний франк. Последнее обстоятельство, о котором я упоминаю, могут заметить, господа путешественники (я не знаю, к какому классу отнес бы меня Лоуренс Стерн), что у нас, обладающих более скромными привычками и притязаниями, есть как красные, так и черные дни. Сен-Дизье — старинный город, расположенный недалеко от судоходной части Марны, построенный в 951 году и являющийся главным городом департамента Маас, лежащего в плодородной местности. Виноград здесь в изобилии, и через густые рощи и виноградники, обычные для этой части страны, открывается множество прекрасных видов. Завтракал в Бар-сюр-Орнэн, обычно называемом Бар-ле-Дюк. Следующее место по рангу в том же департаменте занимает Линьи с коллегиальной церковью и дворцом, принадлежащим одноименным графам. Прошел через Вуа и Сент-Обен, бывший, по-видимому, приятным оживленным местом, вмещавшим три тысячи жителей; оттуда, через Туль, древнее епископство Лотарингии. Местность была холмистая и плодородная, производившая в изобилии хорошее и довольно дешевое вино.

• Нанси

  Следующий день я провел в Нанси, наслаждаясь красотами этих французских бань и столицы Лотарингии. Это по-прежнему прекрасный город, хотя и лишенный прежних привилегий и почестей. Здания в целом благородны; великолепная ратуша; муниципальный дом на новой площади очень хорош; а регулярность и чистота улиц заслуживают похвалы. Набережные содержатся в порядке, и все говорит о том, что Нанси — благоустроенный и цивилизованный город. Я воспользовался превосходной теплой ванной за один франк и на следующее утро отправился в путь в Мец, чтобы насладиться одной из тех восхитительных прогулок, которые редко выпадают на долю даже путешественника, не говоря уже о тех рабах отдыха, которые встают, чтобы пойти отдохнуть, и живут чтобы умереть.

  Дорога тянулась вдоль прекрасных берегов Мааса (Мёз), петляя по многочисленным долинам, между чередой холмов, вершины которых принимали форму, которую моряки назвали бы плоскогорьем. Я перешел реку по хорошо построенному современному мосту как раз в том месте, где Маас впадает в Мозель. Плодородие и промышленность этой части Франции одинаково очевидны; каждая сторона реки была сплошным виноградником или фруктовым садом, река петляла вокруг холмов, покрытых лесом, разветвляясь через промежутки на несколько ручьев, а затем сливаясь в подобие порога. Многочисленные города и села, разбросанные повсюду, оказывали свое влияние на сцену, выливая на свои здоровые занятия густое население крепких и жизнерадостных рабочих.

  В последний день похода я столкнулся с одним из наполеоновских солдат, который имел несчастье два с половиной года провести в заточении в русской тюрьме, если в дебрях сибирской Татарии есть какое-нибудь здание, заслуживающее такого названия. Он протестовал ‘его верой и уважением к Наполеону’; и если я могу судить по тому, что я слышал, я должен предположить, что это выражение выражало чувства значительной части подданных Бурбонов. Его правдивость была действительно сомнительна, заявив, что он был семь дней без еды, в Витебске; и что из пятисот тридцати французов, заключенных в одной тюрьме с ним, двадцать три остались в живых, чтобы рассказать ужасную историю. По его словам, им потребовалось восемь месяцев пути, чтобы добраться до места назначения в Тобольске.

  Однако он был живым и даже полезным компаньоном; ибо, пожаловавшись на то, что мои ноги покрываются волдырями, он поделился со мной секретом способа лечения, который я никогда не находил безуспешным. Это просто растирание ног перед сном спиртом, смешанным с жиром, выпавшим из зажженной свечи на ладонь. На следующее утро волдырей уже не будет; кажется, что дух обладает целительной силой, а жир служит только для того, чтобы кожа оставалась мягкой и эластичной. Подошвы ног, лодыжки и подъемы должны быть хорошо растерты; и даже там, где волдырей нет, нанесение может быть полезным в профилактических целях. Соль и вода — хорошая замена; и, пока в своем уме, я бы рекомендовал пешим путешественникам никогда не носить правую и левую обувь; это плохая экономия, и действительно вызывает судороги в ногах. Именно это я и почувствовал, когда прибыл в Понт-а-Муссон, красивый городок с хорошей гостиницей и лучшим рынком. Оттуда, по разнообразно возделываемой местности, я достиг окраины Меца, расположенной в месте слияния Мозеля и Сей, двух рек, которые почти обтекают город с помощью каналов и т.п.

• Мец

  Мец — город большой важности и силы, и он часто подвергался ужасам осады. Это кафедра епископа, чей собор, как и руанский, уединен среди жилищ цирюльников, портных и сапожников; как и Руан, это всего лишь грязное место. Жилища израильтян ограничены определенной частью города; Я видел некоторых из них с длинными бородами и в черных плащах — характерная одежда, в которой они вынуждены появляться.

  На следующее утро, со звуком горна и при открытии ворот, я возобновил свой марш, предварительно послав свой рюкзак дилижансом во Франкфурт. День выдался погожий, что позволило мне добраться до Сарребрюка, находящегося в пяти милях от границы с Германией.

• Саарбруккен

  Пейзаж был диким и интересным. Много возделываемых мест улыбнулось сквозь бескрайние темные леса; и даже на границе романтический вид, соединенный с мыслью о том, чтобы попасть в чужую страну, неведомую и неизвестную, и не зная её языка, почти одолел меня, пока вид аккуратного маленького трактира не вернул меня обратно к Джону Буллю и его счастливому рогу. И хотя эта часть света, может быть, и не идет ни в какое сравнение с Англией, все же картина имела много сходства. Страна была высоко возделана и заселена как разрозненные фермы; а деревенская гостиница с краном, краснолицым хозяином, приветствующим огнем, большим количеством хорошего пива, табака, прокуренной комнатой, шумными гостями, бурно спорящими о политике и бодрствующими субботними вечерами, были неплохими символами Англии и, как таковой, действительно приемлемый для холодного, подавленного английского путешественника.

  Я хорошо выспался и, заплатив двадцать франков за вклейку в паспорт, не позаботившись привезти из Парижа прусскую клешню, продолжил свое путешествие. Проехав три лье над невозделанной местностью, я миновал остатки старого замка и изувеченной башни и вышел на более красивый вид с хорошеньким городком Хомбург на переднем плане, у подножия горного обрыва.

  В Хомбурге я наслаждался своей трубкой и ужинал в компании своего немецкого домовладельца, чье исключительное почтение к моему мнению должно было сделать меня более благосклонным к самому себе. Следующей моей целью был Кайзерс Лаутерн, более восьми лиг по унылой и неинтересной местности. Снега выпало много, и все приняло самый унылый вид, только избы и дым, проглядывающий сквозь лес, указывали на то, что что-то вроде человека недалеко.

• Ландштуль

  Пройдя сорок миль, я поужинал с несколькими странствующими евреями на настоящей немецкой трапезе, а именно: молочный суп, жареная телятина, блины, жаркое, с колбасой, называемой в Лондоне холодцом. У нас был также наш десерт, состоящий из яблок, груш, орехов и хорошего вина; и с такой пищей и такой компанией, я должен был чувствовать себя счастливым. Перед уходом в отставку я не мог не отметить разницу в образовании немца и француза. Границы — самые лучшие места для наблюдения; обратитесь к немцу, как бы он ни был беден или в его положении, по любому вопросу, и его ответ докажет, что он хотя бы частично образован. Обратитесь таким же образом к французу, и вы получите в ответ, ‘e Monsieur, celaje ne puis pas vous dire’ (фр. е сэр, я не могу вам сказать), пожатие плеч, которое только француз может сделать столь же выразительным или смешным. На этом сравнение не заканчивается. Нравы людей, их пища, бережливость и чистота их домов, даже скромность их женщин, словом, все, что делает жизнь приятной, настойчиво напоминает мне, что я не собираюсь спать во Франции.

  В Ландштуле я посещал протестантскую церковь, несмотря на очень шумное и плохое пение и остатки римских индульгенций, таких как открытие лавок, игра в карты, и т.п.

  Возобновился мой путь по неприятной мокрой дороге. Страна, казавшаяся более возделанной, хотя и малонаселенной, побудила меня спросить, кто обрабатывает землю; Однако я мог только заключить, что класс людей, называемых в Испании лабрадорами, приезжает сюда, чтобы заработать, подобно ирландцам в нашей собственной стране, немного денег, чтобы позволить им вернуться домой.

• Кайзерслаутерн

  Кайзерслаутерн — крупный город с семью тысячами жителей. Он хорошо построен и настолько чист, что напоминает английский базар или провинциальный городок. Его положение приятное, окруженное высокими и возделываемыми землями. Говорят, что в настоящее время он принадлежит королю Баварии; по крайней мере трактир, в котором я остановился на ночь, принадлежал его величеству.

  Майнц, кажется, принадлежит герцогу Гессен-Кассельскому. Франкфурт — вольный город, а до Пруссии рукой подать, так что, в самом деле, трудно было понять, под чьим флагом я брожу. Вот вам и акты великого Венского конгресса, поставившего семь флагов в пределах двух лиг.

  Попрощавшись, однако, с кайзером Лаутерном и политикой, я миновал плодородную и живописную равнину, на которой он стоит, и, поднявшись на длинный и крутой холм, въехал в тесную местность, покрытую густыми и непроходимыми лесами; пообедал в Кирххаймболанден и добрался до Альцея поздно вечером. Жители не отличались любезностью; ибо хозяин гостиницы, у которой я остановился в первый раз, фактически выгнал меня, поскольку я был всего лишь пешеходом, я счел за лучшее прикарманить оскорбление; и, купив маленькую буханку хлеба, я двинулся дальше, усталый, замерзший и униженный, пока не достиг коттеджа, чей соседний сарай служил мне ночлегом, и я с полным удовлетворением отдохнул на чистом сене. На следующее утро я покинул свое скромное жилище и в сопровождении бесчисленных телег, карет и евреев направился во Франкфурт.

  Я прибыл в Майнц, остановился в отеле «Империал» возле собора и впервые увидел этот город, занимающий столь высокое положение в Германии. Привилегии, прежде принадлежавшие ему и его архиепископу, ушли по той же причине, что и многие другие, вследствие недавних мероприятий Конгресса Суверенов.

  Рейн здесь принимает великолепный вид, примерно такой же ширины, как Темза в Вестминстере, и пересекается мостом, состоящим из пятидесяти двух лодок и шестисот тридцати шагов в длину. Пройдя небольшое укрепленное место напротив города, я продолжил путь во Франкфурт; и, пройдя по возвышенной и романтической стране (общий пейзаж которой напомнил мне Сьерры из Плацентии, если смотреть с большой дороги между Бадахосом и Мадридом, усиленной по сравнению с поразительным сходством произведений), я был в конце концов доволен тем, что вошел в свободный и независимый город Франкфурт.